Неточные совпадения
Подумавши, оставили
Меня бурмистром: правлю я
Делами и теперь.
А перед старым
бариномБурмистром Климку на́звали,
Пускай его! По
баринуБурмистр! перед Последышем
Последний человек!
У Клима совесть глиняна,
А бородища Минина,
Посмотришь, так подумаешь,
Что не найти крестьянина
Степенней и трезвей.
Наследники построили
Кафтан ему: одел его —
И сделался Клим Яковлич
Из Климки бесшабашного
Бурмистр первейший сорт.
— Вы не верите? — продолжал он, — даю вам честное, благородное слово, что все это сущая правда, и в доказательство я вам, пожалуй,
назову этого
господина.
— Не радуйся, однако. Я как-то вступил с нею в разговор у колодца, случайно; третье слово ее было: «Кто этот
господин, у которого такой неприятный тяжелый взгляд? он был с вами, тогда…» Она покраснела и не хотела
назвать дня, вспомнив свою милую выходку. «Вам не нужно сказывать дня, — отвечал я ей, — он вечно будет мне памятен…» Мой друг, Печорин! я тебя не поздравляю; ты у нее на дурном замечании… А, право, жаль! потому что Мери очень мила!..
Когда экипаж въехал на двор,
господин был встречен трактирным слугою, или половым, как их
называют в русских трактирах, живым и вертлявым до такой степени, что даже нельзя было рассмотреть, какое у него было лицо.
— Нет,
барин, нигде не видно! — После чего Селифан, помахивая кнутом, затянул песню не песню, но что-то такое длинное, чему и конца не было. Туда все вошло: все ободрительные и побудительные крики, которыми потчевают лошадей по всей России от одного конца до другого; прилагательные всех родов без дальнейшего разбора, как что первое попалось на язык. Таким образом дошло до того, что он начал
называть их наконец секретарями.
В ворота гостиницы губернского города nn въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, — словом, все те, которых
называют господами средней руки.
— Вы не Амаль-Иван, а Амалия Людвиговна, и так как я не принадлежу к вашим подлым льстецам, как
господин Лебезятников, который смеется теперь за дверью (за дверью действительно раздался смех и крик: «сцепились!»), то и буду всегда
называть вас Амалией Людвиговной, хотя решительно не могу понять, почему вам это название не нравится.
Блестела золотая парча, как ржаное поле в июльский вечер на закате солнца; полосы глазета напоминали о голубоватом снеге лунных ночей зимы, разноцветные материи — осеннюю расцветку лесов; поэтические сравнения эти явились у Клима после того, как он побывал в отделе живописи, где «объясняющий
господин», лобастый, длинноволосый и тощий, с развинченным телом, восторженно рассказывая публике о пейзаже Нестерова, Левитана,
назвал Русь парчовой, ситцевой и наконец — «чудесно вышитой по бархату земному шелками разноцветными рукою величайшего из художников — божьей рукой».
— Оттреплет этакий
барин! — говорил Захар. — Такая добрая душа; да это золото — а не
барин, дай Бог ему здоровья! Я у него как в царствии небесном: ни нужды никакой не знаю, отроду дураком не
назвал; живу в добре, в покое, ем с его стола, уйду, куда хочу, — вот что!.. А в деревне у меня особый дом, особый огород, отсыпной хлеб; мужики все в пояс мне! Я и управляющий и можедом! А вы-то с своим…
А то, что
называют волей — эту мнимую силу, так она вовсе не в распоряжении
господина, „царя природы“, а подлежит каким-то посторонним законам и действует по ним, не спрашивая его согласия.
Господин этот говорил о процессе, который шел теперь в гражданском отделении, как о хорошо знакомом ему деле,
называя судей и знаменитых адвокатов по имени и отчеству.
Но со словом,
господа присяжные, надо обращаться честно, и я позволю
назвать предмет собственным его словом, собственным наименованием: такой отец, как убитый старик Карамазов, не может и недостоин называться отцом.
Вот это,
господа присяжные, я
называю уликой!
Этих
господ, для красоты слова,
называли также бакенбардистами.
Но дураком
Господь Бог тоже меня не уродил: я белое черным не
назову; я кое-что тоже смекаю.
Вы выходите в нейтральную комнату и говорите: «Вера Павловна!» Я отвечаю из своей комнаты: «что вам угодно, Дмитрий Сергеич?» Вы говорите: «я ухожу; без меня зайдет ко мне
господин А. (вы
называете фамилию вашего знакомого).
После Июньских дней мое положение становилось опаснее; я познакомился с Ротшильдом и предложил ему разменять мне два билета московской сохранной казны. Дела тогда, разумеется, не шли, курс был прескверный; условия его были невыгодны, но я тотчас согласился и имел удовольствие видеть легкую улыбку сожаления на губах Ротшильда — он меня принял за бессчетного prince russe, задолжавшего в Париже, и потому стал
называть «monsieur le comte». [русского князя… «
господин граф» (фр.).]
Называла она всех именами ласкательными, а не ругательными и никогда ни на кого
господам не пожаловалась.
В числе крестьян заболотской вотчины, перешедших в собственность матушки, был один, по фамилии Бодрецов, которого
называли «
барином».
Раз один из тех
господ — нам, простым людям, мудрено и
назвать их — писаки они не писаки, а вот то самое, что барышники на наших ярмарках.
Он часто
называл меня Адонисом, а иногда
называл барином, при этом говорил мне «ты».
Князь Гагин, введя в эту комнату Левина,
назвал ее «умною». В этой комнате трое
господ говорили о последней новости в политике.
— Я говорил уже,
господа, что баранами никого не
называл.
— Что-нибудь тут кроется,
господа, — уверял Стабровский. — Я давно знаю Бориса Яковлича. Это то, что
называют гением без портфеля. Ему недостает только денег, чтобы быть вполне порядочным человеком. Я часто завидую его уму… Ведь это удивительная голова, в которой фейерверком сыплются самые удивительные комбинации. Ведь нужно было придумать дорогу…
Пароход мог отправиться только в конце апреля. Кстати, Харитина
назвала его «Первинкой» и любовалась этим именем, как ребенок, придумавший своей новой игрушке название. Отвал был назначен ранним утром, когда на пристанях собственно публики не было. Так хотел Галактион. Когда пароход уже отвалил и сделал поворот, чтобы идти вверх по реке, к пристани прискакал какой-то
господин и отчаянно замахал руками. Это был Ечкин.
Трофимов. Меня в вагоне одна баба
назвала так: облезлый
барин.
Господа немцы
назвали его гаршнепом, то есть волосяным куликом, вследствие того, что он имеет длинные перышки, растущие по верхней части его шеи и лежащие вдоль спины.
Если и происходил, как предполагал с совершенною вероятностью Ганя, какой-нибудь особенный разговор между Ипполитом и Ниной Александровной, то странно, что этот злой
господин, которого Ганя так прямо
назвал сплетником, не нашел удовольствия вразумить таким же образом и Колю.
Этот русский помещик, —
назовем его хоть П., — владетель в прежнее золотое время четырех тысяч крепостных душ (крепостные души! понимаете ли вы,
господа, такое выражение?
Но, однако, что это я так раскудахталась; только
господину Паншину (она никогда не
называла его, как следовало, Паншиным) рассуждать помешала.
— А вот за гордость тебя
господь и наказал: красотою своей гордилась и женихов гоняла… Этот не жених, тот не жених, а красота-то и довела до конца. С никонианином спуталась… […с никонианином спуталась… — С именем московского патриарха Никона (1605–1681) связана реформа официальной церкви — исправление церковных книг по образцу греческих, изменение обрядов и т. д. Не признавшие этой реформы — раскольники —
называли православных никонианами.] да еще с женатым… Нет, нет, уходи лучше, Аграфена!
Пишет она письмо к своему батюшке родимому и сестрицам своим любезныим: «Не плачьте обо мне, не горюйте, я живу во дворце у зверя лесного, чуда морского, как королевишна; самого его не вижу и не слышу, а пишет он ко мне на стене беломраморной словесами огненными, и знает он все, что у меня на мысли, и тое ж минутою все исполняет, и не хочет он называться
господином моим, а меня
называет госпожою своей».
Евсеич и нянька, которая в ожидании молодых
господ (так
называли в доме моего отца и мать) начала долее оставаться с нами, — не знали, что и делать.
После известного приключения в тетушкином амбаре, удостоверившись в моей скромности, она при всяком удобном случае осыпала меня ласками и
называла «умницей» и «милым
барином».
Тот, разумеется, сейчас же от этого страшно заважничал, начал громко ходить по всем комнатам, кричать на ходивших в отсутствие его за
барином комнатного мальчика и хорошенькую Грушу, и последнюю даже осмелился
назвать тварью.
Господин Овер, например, берет за визит пятьдесят рублей, —
называют это с его стороны проделкой?
Повесть эту Вихров
назвал: «Кривцовский
барин».
— Я докажу вам, милостивый государь, и сегодня же докажу, какой я француз, — кричал Коптин и вслед за тем подбежал к иконе, ударил себя в грудь и воскликнул: — Царица небесная! Накажи вот этого
господина за то, что он меня нерусским
называет! — говорил он, указывая на Вихрова, и потом, видимо, утомившись, утер себе лоб и убежал к себе в спальню, все, однако, с азартом повторяя. — Я нерусский, я француз!
— Вот это и я всегда говорю! — подхватил вдруг полковник, желавший на что бы нибудь свести разговор с театра или с этого благованья, как
называл он сие не любимое им искусство. — Александра Ивановича хоть в серый армяк наряди, а все будет видно, что
барин!
— Благодарю — не ожидал! Так что, например, ежели я не верю, что будущий урожай или неурожай зависит от того, катали или не катали попа по полю в Егорьев день, как верят этому
господа чебоксарцы, то я не могу
называть себя религиозным человеком? Так ведь?
— У
господина Анпетова бываю и даже ревнивым оком за ним слежу. До сих пор, однако, душепагубного ничего не приметил. Ведет себя доброчинно, к церкви божией нельзя сказать, чтоб особливо прилежен, но и неприлежным
назвать нельзя.
И что ж?
господин Кранихгартен не только не принял моей просьбы, но меня же еще осмелился
назвать шаверой [41].
Малявка. Ну! вот я и говорю, то есть, хозяйке-то своей: «Смотри, мол, Матренушка, какая у нас буренушка-то гладкая стала!» Ну, и ничего опять, на том и стали, что больно уж коровушка-то хороша. Только на другой же день забегает к нам это сотский."Ступай, говорит, Семен:
барин [В некоторых губерниях крестьяне
называют станового пристава
барином. (Прим. Салтыкова-Щедрина.)] на стан требует". Ну, мы еще и в ту пору с хозяйкой маленько посумнились: «Пошто, мол, становому на стан меня требовать!..»
Так и тебя заколют, друг Перегоренский, и кто же заколет! тот самый злодей, которого ты
называл рабом лукавым и прелюбодейным в просьбе, адресованной на имя его превосходительства,
господина начальника губернии.
— В Москве один
господин «опрокидонтом» ее
называл.
Тяжелое наступило ныне время,
господа: время отравления особого рода ядом, который я
назову газетным.Ах, какое это неслыханное мучение, когда газетные трихины играть начинают! Ползают, суматошатся, впиваются, сыскивают, точат. Наглотаешься с утра этого яду, и потом целый день как отравленный ходишь…
Однажды утром, когда он проснулся и позвонил, человек, вместе с чаем, принес ему три письма и доложил, что приходил какой-то молодой
барин, который
называл себя Александром Федорычем Адуевым, а его — Петра Иваныча — дядей, и обещался зайти часу в двенадцатом.
— Monsieur Dimitri, — промолвила Джемма и провела рукой по волосам со стороны, обращенной к Санину, — не
называйте, пожалуйста,
господина Клюбера моим женихом. Я не буду его женой никогда. Я ему отказала.
Когда мы были детьми, мы
называли князя Ивана Иваныча дедушкой, но теперь, в качестве наследника, у меня язык не ворочался сказать ему — «дедушка», а сказать — «ваше сиятельство», — как говорил один из
господ, бывших тут, мне казалось унизительным, так что во все время разговора я старался никак не
называть его.
Я был очень озлоблен, губы у меня тряслись, и дыхание захватывало. Но я все-таки чувствовал себя виноватым, должно быть, за то, что я выпил много шампанского, и не сказал этому
господину никаких грубостей, а напротив, губы мои самым покорным образом
назвали ему мою фамилию и наш адрес.